Старые обои, открытое настежь окно, занавески, потрепанные от времени, фортепиано и контрабас…
В этот тихий Петербургский вечер на сцене концертного зала музея современного искусства Эрарта звучала программа «Блюз в моей голове», исполняемая одними из самых самобытных музыкантов современного музыкального мира Billy’s Band.
Billy’s Band живет отдельной от современного шоу-биза жизнью, что не мешает им оставаться популярными, гастролировать и практически ежегодно выпускать альбомы (последний «In Rock» вышел в 2015 году). Честность, ноты фатализма, сжимающая сердце грусть, и вместе с тем неизбежность счастья давно снискали любовь зрителей разных возрастов.
Билли Новик, лидер группы Billy’s Band, автор музыки и большинства текстов, чей сценический образ этакого неудачника давно полюбился поклонникам группы, в этот вечер был одет под стать своему герою — выцветшая рубашка с порванным воротом, старенький галстук, брюки и неизменная шляпа, сдвинутая на затылок. Образ Билли Новика гармоничен и целостен наравне с его композициями, иногда печальными, иногда заводными, как будто сотканными из разных сторон жизни одного героя.
Программа «Блюз в моей голове» была разделена на 2 отделения. «Райончик», «Минус 30», «Оторвемся по-питерски» — эти и другие композиции из сет-листа встречались неизменными аплодисментами благодарных зрителей. Неизменный спутник любого выступления коллектива — это сложный видеоряд, завершающий целостный образ выступления.
Дарить свет своим творчеством, оставаясь честным в первую очередь перед собой, способен далеко не каждый артист, но с уверенностью можно сказать лишь одно — команде Billy’s Band это удается вот уже более 10 лет.
Перед концертом нам удалось побеседовать с Билли Новиком.
— В арсенале музыкальных инструментов, на которых Вы играете, есть контрабас, бас-гитара, банджо, пианино, губная гармошка. Какой инструмент из всех указанных любимый, и какой инструмент тяжелее всего по обучению?
Самый тяжелый, но и самый любимый – это контрабас. Во-первых, он тяжелый физически и достаточно объемный, плюс ко всему он безладовый нетемперированный инструмент. В игре на контрабасе никогда нет уверенности ни в чем, здесь всегда возможен обман слуха и разное восприятие звучания.
— На сцене музея Эрарта Вы будете выступать 2 дня подряд с разными программами. Сегодня анонсирован концерт под названием «Блюз в голове», а 27 марта – «Игры в Тома Уэйтса». В принципе это 2 самостоятельных концерта, будет ли какая-то связующая нить между ними, и заготовлены ли для зрителей сюрпризы?
Программы беспрестанно обновляются. Это зависит, прежде всего, от условий окружающей среды. Собственно в связи с этим и происходит некая эволюция наших выступлений. В зависимости от возможностей, которые предоставляет сцена, подстраивается сценография, вплоть до репертуара. Наравне с этим, в процессе развития самой группы в разрезе 10-летия, репертуар, пускай медленно, но также меняется. Та редакция выступления, которую мы представляем сегодня, примерно на 60% уже отличается от первоначальной. Если говорить о связующем звене, то этим обстоятельством является, безусловно, наш долгосрочный союз с художественной группой в лице Галы Филатовой и Сергея Фролова. Это художники, которые много лет помогают нам оформлять сцену, придумывают вместе с нами все нюансы и сценографические моменты. Это часть нашей концертно-театральной команды.
— Недавно в Санкт-Петербурге в Биржа-баре Вы выступали с концертом, на котором пели ранние песни Егора Летова. Легко ли было решиться на этот смелый эксперимент, ведь Вы понимали, что недовольные будут.
Я предвидел такую реакцию, правда, недооценил ее масштаб. Когда у меня возникают опасения в жизни, я всегда представляю себя стоящим перед Богом, и держащим перед ним ответ. Я всегда представляю, будет ли мне стыдно перед ним стоять или нет. В данном случае я не нарушил ни чьи права, ни над кем не издевался, а также не привносил свою личность в выступление, что мне кажется, в ситуации с творчеством умершего человека очень важно. В случае еще живущего человека, музыкант имеет некоторое право переосмыслить чужое творчество и сделать что-то свое, однако, если ты поешь песни того, кого уже нет в живых, этого делать нельзя. Поэтому в данной ситуации моя совесть чиста. Правда, многие кричали, что я пел песни Егора Летова в стиле джаз. Однако хочу заметить, что в моем выступлении не было ни одной джазовой ноты, и все выкрики говорят лишь о том, что эти зрители джаза никогда не слышали. Остается только пожалеть этих людей, ведь они просто ищут точку, куда бы выместить накопившееся зло.
— В связи с вышесказанным, Вы себя считаете оптимистом, пессимистом или фаталистом?
Я фаталист, оптимистичный фаталист.
— Значит ли это, что «если игра не стоит свеч», Вы будете играть?
Дело в том, что не нам судить, «стоит ли игра свеч» или нет. Мы не обладаем таким всеобъемлющим масштабным мышлением, чтобы оценивать стоимость и выгоду игры. Ты не можешь ничего знать наверняка. Если тебя сбивает насмерть машина, ты не можешь оценить, выгодно это было тебе или нет. Может, это было выгодно, и тем самым судьба оберегла тебя от худшей жизни, например, от пытки инвалидностью. Мы никогда не знаем, что выгодно, а что не выгодно. Именно поэтому я считаю себя оптимистичным фаталистом. Я искренне верю в то, что вселенная плохого не предложит.
— Путешествуя с гастролями по стране и за ее пределами, сложился ли у Вас образ современного зрителя? Этот зритель, думающий или по большей части тот, которому все равно, что слушать, лишь бы это было популярно?
Мы не сталкивались с таким зрителем, которому все равно, что слушать, но я знаю, что он существует. Такие люди есть. Например, недавно я был в магазине «Галерея» и послушал, что у людей стоит на рингтонах. Я был очень удивлен.
— А какой стоит у Вас?
У меня на телефоне стоит стандартный рингтон – называется пинбол.
— В литературе есть жанры, какой жанр представляет из себя Билли Новик?
Я космолог, научно-публицистический жанр с некоторым акцентом на социологию.
— Последний вопрос хотела бы задать от имени наших читательниц. Свободно ли сердце Билли Новика, и где Вас можно встретить чаще всего?
Сердце любого человека занято всегда, если он любит, то он любит всех, в противном случае такая любовь иллюзия. Но я согласен, что любовь бывает персональной и трансперсональной. Однако, эти два глобальных типа любви связаны. Про себя могу сказать, что в настоящий момент я не нахожусь в поиске, то есть, никого не ищу. А найти меня можно в нашем джаз баре «The Hat», но лучше меня не искать, ничего хорошего из этого не выйдет, одно расстройство (смеется).
Над материалом работала — Евгения Морогина
Фото — Александра Орлова
