Если соединить слова и страсть – получится поэзия, если соединить звуки – получится музыка, а если соединить музыку и поэзию, дополнить шармом, чарующим голосом, добавив несколько капель загадки – получится исполнительница, однажды услышав которую, невольно запоминаешь навсегда.
Ульяна Ангелевская родилась в Новокузнецке, но вот уже несколько лет живет и творит под Питерским небом. В ее репертуаре французский шансон (творчество Жака Бреля, Эдит Пиаф, Лео Ферре и др.), старинные английские и итальянские средневековые баллады и песни, в том числе раннее композиторское творчество (Джон Доуленд, Генри Перселл, Франческо Феррабоско и др.), песни Александра Вертинского и Булата Окуджавы, а так же собственные песни в стилистике бард-рок.
Ульяна, как Вы познакомились c музыкой? Сможете вспомнить самое первое и яркое воспоминание, связанное с ней?
Наверное, песни, которые мне пела в детстве мать. На русском и украинском языке, народные, песни из каких-то оперетт, мюзиклов. Не знаю от кого ей в наследство достался такой чудесный звонкий и высокий голос, но у меня явно от нее передался дар. В маме дивно перемешались украинская кровь, польская и болгарская. Некоторые из песен я отчетливо помню, некоторые пою сама.
У нас всегда была поющая семья. Пели все — мать, отец и старший брат. Он великолепно владел гитарой, помимо голоса. Так что у меня просто выбора не было (улыбается). Дома у нас жил старенький проигрыватель и огромное количество пластинок. В основном это были русские народные песни и романсы в исполнении Руслановой, Плевицкой, Изабеллы Юрьевой. А так же песни Вертинского, Окуджавы, Высоцкого, Галича, цыганские романсы, родители очень любили цыганскую песенную культуру, особенно отец. Еще отец любил слушать так называемый «блатняк»- Аркадия Северного, Александра Новикова, Вилли Токарева и прочих. Почему-то эти песни сильно меня интересовали, к тому же, их легко было запомнить — в них всегда была какая-то история. Помню, что была совсем мелкой, но уже пела всякие хулиганские песни, стоя на табуретке, на радость взрослым (смеется).
И до сих пор неравнодушна к городскому фольклору, но люблю исключительно ретро, включая одесский. Современный русский шансон не понимаю совершенно.
А когда возникло это желание — стать профессиональной певицей? в более осознанном возрасте? или прямо с детства мечтали?
В детстве я хотела только одного: вырасти и стать врачом, как папа. Желание стать певицей-актрисой возникло сильно позже, лет в 16. Вначале именно актрисой, после окончания школы ездила поступать во все московские вузы, на актерское отделение, везде провалилась, кроме одной странной студии при институте Человековедения. Там около года проучилась на актерском, но потом возникли личные и финансовые проблемы, и я вернулась в родной город. Через год вновь поехала штурмовать учебные заведения столицы, но уже с вокальным уклоном, Гнесинку, ГИТИС и прочие, поступила с первого раза в музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова, на народное пение.
Была забавная история, связанная с моим поступлением. Я вначале попала на прослушивание к педагогу по академическому вокалу, поскольку пробовалась на все отделения. Она вежливо выслушала Аве Марию в моем исполнении, еще что-то в этом роде, потом, перебив, сказала: «Ладно, с этим мне все ясно, лучше спойте мне то, что Вы сами любите и исполняете, я же вижу, что Вы поющий человек». Я спела ей сначала романс цыганский под гитару, потом Вертинского, потом еще что-то из своего репертуара. Она слушала меня полчаса, потом спросила: «Вы уверены, что хотите поступать и учиться? Вас неизбежно будут ломать здесь. У Вас очень своеобразная природная постановка голоса, позанимайтесь лучше с частным педагогом и продолжайте петь. У Вас же почти готовый собственный Театр Песни». Меня тогда поразили ее слова, но я, тем не менее, твердо решила поступать. Она порекомендовала меня на курс народного пения, поскольку, как она сказала, у меня не академическое мышление, а именно народное. И я благополучно поступила на первый курс училища.
Родители были согласны с Вашим выбором профессии?
Мягко говоря, не совсем. Особенно, папа. Он очень надеялся, что я таки пойду по его стопам и стану хорошим врачом. Долго не мог смириться с моим решением связать себя с творческой профессией. Мама легче отнеслась, хоть и переживала за меня всегда очень. До сих пор переживает. У большинства родителей свое представление о счастье их чада. И они уверены, что ребенок должен слушать их и делать то, что они говорят, поскольку им виднее… Но если бы так случилось со мной, я никогда бы не рискнула заниматься любимым делом и посвятить ему свою жизнь. Хоть и тяжело порой было невозможно.
Сейчас Ваше творчество тоже лечит, только не тело, а душу…
Вот, наверное, внутренне я и решила, что все-таки буду душами заниматься (улыбается). Хотя, у меня есть несколько связанных с телесным врачеванием хобби — например, я уже много лет занимаюсь ароматерапией и массажем. Это вполне медицина, хоть и не традиционная, так что по папиным стопам я, отчасти, все же, пошла.
Как Вам удается на своих концертах так глубоко погружать людей в атмосферу Франции, Парижа?
Видимо, я заражаю их своей любовью к французской песне. Когда делаешь то, что по-настоящему любишь — это не может не увлечь других. Я материал для концертов выбираю исключительно по принципу: перевернула меня песня или нет. И с автором у меня должен сложиться самый настоящий «роман», иначе не будет должного проникновения в его творчество.
Что для Вас успех?
Успех… (Задумывается) Наверное, то же, что и для большинства, если говорить о внешнем успехе. Быть востребованным в своем деле, услышанным, пусть не миллионами, но хотя бы тысячами. Это я про творчески одаренных людей сейчас говорю, или, вернее, за них. А иначе, зачем профессионально заниматься этим. Можно тогда в качестве хобби оставить. Но если брать внутреннюю составляющую успеха — то для меня это, безусловно — состояться, как личность. Раскрыться в любви, перестать бояться, научиться работать, отрабатывать талант. Научиться принимать себя и других, глубоко и сердечно. Вера в Бога очень выстраивает душу, но истинно верующих людей немного среди художников и артистов, и это грустно. Потому что человек должен нести Свет. Быть его проводником. Искусство — это, как Вы заметили, врачевание душ, и нет у него другого предназначения.
Хорошо, а себя Вы ощущаете сложившимся и гармоничным человеком?
О себе крайне сложно говорить. Но я научилась принимать себя и жизнь, любить ее во всех проявлениях. И я верующая, христианка, что для меня бесконечно важно. Пришла к вере в осознанном возрасте, прошла очень бурно и сложно период неофитства, потом все как-то по-новому складываться началось в душе, выстраиваться и происходить. Появилось чувство баланса (снова улыбка, светлая).
О чем бы никогда не рискнули спеть? Есть ли какие-то табу в искусстве для Вас, как, например, для верующего человека?
В искусстве не может быть табу, на мой взгляд. Оно в таком случае становится однобоким и неживым. Но для меня существуют определенные жесткие принципы, вне сомнений, мои собственные. Не буду их сейчас все излагать, но главный, конечно — ничего не делать без сердечной дрожи, без «ёканья» — «вот оно!», ничего — от головы. Если Вас интересует, использую ли я ненормативную лексику в поэзии — да, когда, по другому не скажешь. Но стараюсь не злоупотреблять, конечно.
Поговорим немного о Ваших собственных песнях. Вы их определяете, как «бард-рок». Что это за направление, и чем оно отличается от просто рока?
Бард — это поющий поэт. Следовательно, бард-рок — это рок, в котором поэтический текст важнее, нежели музыка, которая дополняет и придает песне окончательную форму и направление полета. Есть другие направления в песенном жанре, когда музыка является определяющей стихией. Кому какая стихия ближе, как говорится.
Понятно, а рок как для себя определяете?
Рок – это, прежде всего, социальный жанр. Музыка, вскрывающая вещи, о которых не хочется или не принято говорить. В ней не обязателен явный социальный подтекст, но, безусловно, она должна быть актуальной внутренне, честной, не прилизанной и не приглаженной, как есть. Бескомпромиссной. И, поскольку в отечественном современном роке это соблюдается все меньше и меньше — шоу-бизнес тому виной — на первый план сегодня выходят молодые поэты. И мне это нравится. Главное, чтобы и их не купили — славой и деньгами. Хотя, найдутся другие. Возникнет новая альтернативная культура. Это бесконечный процесс.
А почему Вы до сих пор не собрали группу, если так любите рок? Или Вам нравится существовать в единственном, акустическом варианте?
У меня была «проба пера», в Москве собрали мы как-то электрическую команду, с легкой руки моей подруги, лично занимавшейся тогда этим проектом. Поиграли полгода и разбежались, не успев даже записать сыгранный материал. Все тогда уперлось в финансы. Кормить целую команду здоровых мужиков мне оказалось не под силу. А бесплатно они работать не хотели, и это правильно. Можно было, конечно, набрать непрофессиональных музыкантов, но мне это уже давно неинтересно. Так что, возможно, в будущем я это реализую, когда появится возможность. А пока мне уютно и вдвоем со своей гитарой, к тому же, я катастрофически мало пишу в последние годы. Поэзия приходит, а вот песни почти нет. Что меня, конечно, немного удручает.
Если не секрет, расскажите, как стихи приходят. И где. Наверное, есть место, где особенно хорошо пишется?
Мне, как и многим, наверное, особенно хорошо пишется в дороге. В поезде, самолете, автобусе. Вообще, там, где есть одновременно движение и неподвижность. Одиночество. Возможность углубиться в себя. Начинаешь слышать вибрации, которые в суете и в гомоне услышать невозможно. Иногда это похоже на приступ лихорадки. Или на роды. Тебя начинает трясти, скручивать, и не отпускает, пока не выйдет наружу нечто, вполне живое, как ребенок. Стихи, песни, картины — все это суть дети. Иногда уродливые, иногда прекрасные. Все зависит от дара и умения слышать. Они появляются на свет спонтанно и, безусловно, живут дальше своей жизнью. И я очень люблю этот процесс.
Как говорил Жванецкий, все люди — книги. Если говорить о Вас, то, к какому жанру литературы Вы бы себя отнесли?
К беллетристике, только хорошей (смеется). Такой классический женский роман. Или мужской. Ничего в этом не понимаю, правда. Моя жизнь — это череда приключений, в том числе и любовных. Это то, что на поверхности. Если копнуть глубже, то я, безусловно, стихотворение. Боженька написал, а он лучший поэт, концовка не дописана пока, и слава Ему.
Вы говорили о перевернувших Вас песнях. А встречались в жизни люди, которые смогли сделать это с Вами?
Конечно. Мой мастер и вдохновитель Лена Камбурова. В Театре, котором я училась и работала 9 лет. Мой педагог по вокалу. Мой волшебный пианист, с которым мы уже 16 лет вместе — совершенно судьбоносная встреча. Потом, еще два человека, но это уже глубоко личное.
Еще пара вопросов. Про чай хотелось узнать, слышала, это еще одно из Ваших хобби, расскажите чуть подробнее…
Это, вернее, еще одна моя большая любовь. Есть мечта — выучиться на чайного мастера и проводить чайные церемонии для своих друзей и всех желающих. Я, действительно, давно изучаю чайную традицию, для меня это такое волшебство, сродни творчеству… И поэзия, и философия, и наслаждение вкусом. Знающие люди говорят, что в России почти невозможно попробовать подлинный китайский чай, но, думаю, это все же миф. Есть прекрасные чайные клубы, в которых можно прикоснуться к таинству, я была в некоторых. Могу порекомендовать, к примеру, «Целый мир» — клуб чайной культуры, расположенный на 3й линии Васильевского острова.
Без чего Вы не можете прожить день?
Без молитвы…
Беседовала — Евгения Морогина
Фото — архив исполнительницы
